Интердикт. Четвёртая серия.

[with_astronotus]

Встреча в кафе. 259.2.8.

      К трём часам пополудни восьмого числа поисками Имира Торвена — военного в загадочной форме — озабочены были не только люди Шпенек-Мокассинского, но и их шмалёндские коллеги. Продемонстрированная Резидентом фотография была выкрадена, переснята и растиражирована, пока сам Резидент, засучив рукава, расправлялся с тазиком сюрстрёмминга. Через полчаса усилиями агентуры обеих враждующих сверхдержав Имир Торвен был обнаружен на полпути в кафе «Бита» — богемное заведение в южной части столицы.
      Нечего и говорить, что за пять минут до ожидаемого появления землянина большая часть столиков в «Бите» была занята переодетыми контрразведчиками Шмалёнда и Ржачи Свиятой. Самые нахальные, не стесняясь коллег с противной стороны, открыто вербовали бродивших между столиками официантов и проституток. В редкие секунды тишины даже нетренированный слух мог услышать повсюду странное шипение — то ползли бесчисленные метры триацетатной плёнки во множестве записывающих устройств самого разного назначения.
      Масштабные перемещения шпионов двух стран привлекли к себе внимание ещё одного умного и осторожного наблюдателя — пожилого мужчины с тростью, бродившего там и сям по столичным улицам. Доктор Маус смекнул, что дело нечисто, и тоже пробрался в кафе «Бита», представившись на кухне инспектором правительственной медико-санитарной службы. Пока перепуганный персонал кафе обслуживал внезапно нагрянувшего высокого гостя, доктор раздвинул тростью дыру в лёгкой реечной ширме и принялся внимательно всматриваться в зал.
      Резидент, завтракавший в ресторане правительственной гостиницы, был, в свою очередь, проинформирован о подозрительной активности враждующих контрразведок своим агентом из правительственных кругов Ржачи Свиятой. Сопоставив фото «незнакомого военного» и фотокарточку Имира Торвена, вынутую из собственного кармана, Резидент сразу же пришёл к верным выводам.
      — Вот что, пан Западлевич, — обратился он к информатору, — найдите-ка способ незаметно незаметно привести меня в то кафе. Я должен срочно предупредить Торвена обо всей этой ситуации. Подумать только: из-за меня он попадёт в опасное положение! Не хочу даже думать, что с ним сделают уголовники любой из этих двух бешеных собак — Пеца и Зухеля! И ещё, друг мой, — Резидент указал на стол с остатками пиршества, — распорядитесь, чтобы вот это вот мне упаковали с собой. Я надеюсь пообедать в этом кафе «Бита», а этим, пожалуй, перекушу в ожидании полдника, если будет время...
      Наконец. Идзуми Сора вынуждена была прервать свой не лишённый увлекательности разговор с Ритой Кельпи, поскольку ей позвонил по проводному телефону незнакомый молодой человек и, громко шмыгая носом, сказал, что её заказ сегодня доставить невозможно. Этот звонок означал, что кто-то из членов Комитета Сопротивления ждёт Идзуми в кафе «Бита» — на обычном месте встречи сотрудников этой организации. Идзуми Сора извинилась перед Ритой и, быстро переодевшись, собралась идти.
      — Я с вами, — решительно сказала земная женщина.
      Идзуми попробовала сказать Рите, что та совершенно не знает местных реалий, но женщина-психолог запротестовала так горячо и громко, что Идзуми в конце концов решила не сопротивляться. Она вызвала такси (в этой части города такси работали) и предложила Рите свой плащ.
      — Я совершенно не мёрзну, — отказалась от предложенной одежды Рита Кельпи. — Я прошла серьёзную закалку в полярных экспедициях. Кроме того, этот плащ сделан из натуральной кожи животных, и я буду чувствовать себя неуютно, завернувшись в такое одеяние.
      — Здесь ещё нет нормальной синтетики, — возразила Идзуми.
      — Разве это повод опускаться до уровня варваров? Нет уж, поеду как есть.
      Идзуми пожала плечами.
      Таксист, воззрившийся на Риту Кельпи, на мгновение потерял дар речи.
      — В кафе «Бита», — сказала Идзуми Сора, предупреждая дальнейшие вопросы.
      — А-а, — только и нашёлся, что промямлить, ошарашенный таксист.
      — Странно, — произнесла Рита Кельпи на языке Земли, уютно устроившись на заднем сиденье. — На меня удивительно реагируют местные жители. Здесь что, так мало красивых женщин? Или просто низка сексуальная культура, как это обычно и бывает у полудиких обществ? Я уже поняла из ваших слов, что здесь буквально во всём доминируют мужчины.
      — Это не так, — возразила Идзуми, — женщин на Вилиминтали много и в науке, и в политике, и в предпринимательской деятельности. Первый государственный советник Ржачи Свиятой сейчас женщина.
      — И она достигла успеха? Она сумела сосредоточить в своих руках всю государственную власть?
      — К счастью, нет, — ответила Идзуми.
      — Почему — «к счастью»? — ревниво спросила Рита.
      — Потому что она глупа. Ей манипулируют крупные финансисты и криминальные структуры, пытающиеся противостоять военным. Конечно, с точки зрения мировой безопасности лучше она, чем уголовник Пец, но что произойдёт с экономикой страны, если эта дама ухитрится выиграть следующие выборы, — думать страшно!
      Разговаривая так, они доехали до кафе «Бита».

      Когда Имир Торвен спустился по широким мраморным ступеням из фойе в общий зал кафе «Бита», в помещении тотчас воцарилась тишина. Сам Торвен отнёс это на счёт своей одежды — переодеться перед походом в кафе он не успел, и сейчас на нём был тёмно-серый смокинг, в равной степени подчёркивавший элегантную седину на висках и скрывавший пистолет в брючном кармане. Белоснежная манишка с пластроном, камербант и чёрные туфли дополняли наряд землянина. Пожалуй, такой наряд был бы уместнее вечером в казино или приличном ресторане, чем в середине дня в богемном кафе; Торвен, впрочем, не строил особенных иллюзий насчёт своей способности респектабельно выглядеть в глазах коренных жителей Вилиминтали. Подышав на замёрзшие пальцы, он присел за свободный столик, улыбнулся официанту и раскрыл карту напитков.
      — Гм, — неуверенно произнёс историк, глядя на скромный список безалкогольной продукции, притулившийся в углу последней страницы. — Пожалуйста, как всегда.
      — Как всегда? — улыбнулся в ответ официант. — Содовую, две столовых ложки сока лайма и чуть-чуть сахара.
      — Совершенно верно. И на закуску — маринованную луковку.
      — Слушаюсь, — официант склонил голову и исчез за кулисами.
      Доктор Маус смотрел на эту сцену, словно в гипнотическом оцепенении: так подчас выглядит кошка, увидевшая перед собой вожделенную жирную добычу. Усы и трость доктора едва заметно подёргивались.
      — Ну, приятель, — едва слышно прошептал доктор по-атмарски, — я тебе сегодня скормлю на закуску изряднейшую маринованную луковку!
      Оркестр, парализованный появлением земного историка, наконец-то опомнился, заиграл что-то вроде мазурки; по залу, отталкивая окруживших столик Имира Торвена на почтительном удалении проституток, понеслись вихрем официанты. Многочисленные посетители кафе по-прежнему сидели, безмолвствуя, злобно косились друг на друга и по временам щёлкали под столами металлическими байонетами, меняя кассеты в потайных камерах и магнитофонах.
      Имира Торвена создавшаяся ситуация беспокоила и огорчала. Само собой разумеется, ни профессия сидевших за столиками посетителей, ни их мелкие манёвры не ускользнули от взгляда землянина; нечего было и думать, что в такой атмосфере агент Комитета Сопротивления сможет появиться здесь и обеспечить Торвену необходимую информационную поддержку. Выглядело вполне вероятным и то, что связник Комитета был схвачен этими молодчиками. Мысленно посылая проклятия кровавым собакам Зухелю и Пецу, Торвен в молчании допил свою содовую и, отставив бокал, собрался попросить счёт, но в этот миг занавеси, отделявшие фойе от главного зала, приоткрылись, и в кафе «Бита» вошли Идзуми Сора и Рита Кельпи. По сильным линиям тела, смуглой коже и открытому взгляду больших серых глаз Торвен мгновенно опознал в спутнице Идзуми земную женщину. Незнакомка с Земли? В этом гадючьем гнезде? Значит, «Диалектика» прибыла раньше времени, раньше, чем он успел предупредить товарищей об опасности! Нет, в такой ситуации, как сейчас, ему решительно не следовало спать эти проклятые полчаса!

      Если появление Имира Торвена вызвало в кафе «Бита» напряжённое ожидание, то Рита Кельпи произвела своим внешним видом шок и ажитацию. Агенты Пеца и Зухеля, люди, далёкие от глубинных пластов культуры и привыкшие потакать самым низменным своим инстинктам, были потрясены обликом земной красавицы. Рите наперебой освобождали место за любым из столиков, осыпая тысячами дежурных любезностей, в каждой из которых сквозил скабрезный намёк. Распалившиеся агенты, пытаясь привлечь внимание Риты Кельпи, забывали не только о своих профессиональных обязанностях, но и о необходимости следить за акцентом, выдавая свою подлинную национальную идентичность словечками и звуками, совершенно нехарактерными для степенных и открытых жителей Самполы.
      На Риту Кельпи всё это, казалось, не производило совершенно никакого впечатления. Окружённая бронёй собственного ледяного спокойствия, Рита прошла меж столиков к месту, где сидел Имир Торвен. Историк сердечно поздоровался с ней, а затем и с подошедшей Идзуми.
      — Что вы делаете в этом вертепе? — удивлённо спросила у Торвена Рита.
      — Пью содовую с лаймом, — честно ответил Торвен.
      Рита нахмурилась в притворном порыве возмущения.
      — Неужели первое, что должна услышать от вас ваша соотечественница, проделавшая путь в сотни световых лет — это плоская шутка? Вы опускаетесь до уровня дикаря, Имир.
      — Бытие определяет сознание, таков законный вывод из всякого рода материалистической диалектики, — рассмеялся историк. — Или, как говорил один из героев древних эпох, «с волками жить — ружьё носить». Естественно, я рад вас видеть, но мне при этом трудно найти более точный ответ на ваш вопрос. Я ждал здесь землян... или возможности выйти на контакт с ними.
      — Ну вот, я и перед вами, — просто сказала Рита. — Но неужели для «контакта», как вы выразились, нельзя было найти более подходящее место? Зачем делать это в притоне?
      — Обычно здесь тихое и приличное место. Сегодня в этом кафе собралась совсем другая аудитория. Это всё из-за конференции, негодяи Пец и Зухель наводнили весь город своими убийцами. Рита, купить вам что-нибудь из местных блюд?
      — Спасибо, я доверяю только земной пище. У меня есть плитка концентрата... на квартире у Идзуми Сора, в спальном районе. Поедем туда? Здесь становится неприятно.
      Торвен растерянно посмотрел на Идзуми, но убедился, что та встревожена не меньше, чем он сам.
      — Это может быть сложнее, чем вы думаете, — сказал историк, наклонившись через стол к Рите. — Дело в том, что вы привлекли внимание всех этих людей.
      — Естественно, — согласилась земная женщина. — Было бы странно, если бы этого не случилось.
      — Да, но они шпионы. Головорезы из контрразведок двух враждующих сверхдержав. По сути, это бандиты самой низкой пробы, как и все слуги преступной власти во все времена. Думаете, они так легко упустят вас?
      Рита развела руками:
      — Это уж вам виднее, как от них избавляться! Вы провели здесь столько времени. Есть же силовой гипноз, эйфорические и снотворные газы, и, в конце концов, можно просто убежать.
      — Просто убежать не получится, — Имир Торвен развёл руками, — Я же говорю, Сампола буквально наводнена шпионами. Что до применения спецсредств, здесь нужно быть осторожным с такими вещами. Этот мир перенасыщен атомным оружием, и безопасность его постоянно висит на волоске. Страшно подумать, что будет, если нашу попытку к бегству примут за провокацию.
      — В самом деле, мне следует проявлять большую осторожность, — заметила Рита, устраиваясь на стуле. — Я должна была подумать заранее о том, что вы, землянин, наверняка выбираете в здешней повседневности мудрейший из возможных путей, а вместо этого полезла к вам с советами. Простите меня.
      — Здесь не за что извиняться. Скажите, вы не мёрзнете в здешней атмосфере? Могу предложить вам свой смокинг, он из натуральной шерсти. Накиньте его на плечи, если сквозит...
      От натуральной шерсти Рита Кельпи решительно отказалась.
      — Может быть, мне удастся отвлечь их внимание, — предложила она, — а вы пока бегите. Встретимся на квартире у Идзуми. За меня не беспокойтесь: я готова к подобным переделкам. Как вам такой план?
      — Это смело, — сказал Торвен, — но очень рискованно.
      — Не более рискованно, чем оставаться здесь. В всяком случае, нам надо поговорить в спокойной обстановке, а здесь это невозможно. Дело в том, что у меня важные новости...
      — У меня тоже, — кивнул историк.
      — Тем более! Ну так я попытаюсь их отвлечь, а вы двое попробуйте исчезнуть незаметно.
      — Но доберётесь ли вы назад, в незнакомом и опасном городе? — озабоченно спросила Идзуми.
      Рита улыбнулась в ответ:
      — Думаю, что я не зря готовилась и была отобрана в звёздную экспедицию. Итак...
      Она встала из-за столика Торвена и лёгкой, танцующей походкой прошла меж безмолвных шпионов в сторону дамской комнаты. Взгляды всех посетителей кафе, точно приклеенные, последовали за ней. Не менее трети сидевших за столиками мужчин дружно поднялись и направились в проход, где скрылась за занавесями Рита Кельпи.
      — Какая удивительная женщина, — заметил Имир Торвен, наклонившись к Идзуми. — Чего она хочет добиться?
      — Этого я пока не понимаю. Она из Института космической психологии. Исследует нас и сдвиги в нашей психологии, а заодно и психологию представителей местных общественных формаций.
      — В таком случае, ей не помешало бы хоть немного одежды, — сказал историк. — Иначе она сможет наблюдать исключительно психологию сексуальных позывов и девиаций. Это тоже полезно, не спорю, но может создать у обеих сторон превратное впечатление друг о друге. Но это сейчас неважно: я хотел поговорить с вами о важнейшем деле, вообще не имеющем прямого отношения к прилёту «Диалектики».
      — Что же могло случиться, что было бы настолько важным в такой момент? — насторожилась Идзуми.
      Имир Торвен в трёх предложениях пересказал ей суть «плана номер шестьсот».
      Идзуми Сора заметно взволновалась.
      — Это же подлое убийство целой цивилизации!
      — И не менее подлое предательство интересов другого народа, — согласился с ней историк. — Как могла страна, поднявшаяся против старых порядков и начавшая самостоятельно строить новое общество, выносить в себе такую порочную язву? Кто-то не только обрёк на смерть Вилиминтали, но и предал народ Атмара. И сейчас мы с вами должны как можно скорее это остановить!
      — Видимо, они понимают, что вы захотите это остановить, — грустно улыбнулась Идзуми.
      — О чём вы говорите?
      — Подумайте сами, Имир: вас не только не поставили в известность об этом плане, но даже не попытались отозвать с обречённой планеты! Те, кто планировал это, не просто не нуждаются в вас — они явно хотят вашей гибели! А ведь вы фигура межпланетных, межзвёздных масштабов. Может быть, вся идея здесь в том, чтобы свалить на вас уничтожение Вилиминтали — многие деятели в скоплении АБС-404 считают вас жестоким, способным на крайние меры. Но они не могут не понимать, что в агрессии так или иначе будет обвинён революционный народ Атмара! Сила, способная пожертвовать тремя планетами — Вилиминтали, Атмаром и Землёй — это колоссальная по своим преступным масштабам сила! Во всём шаровом скоплении таких сил доселе было только две...
      — Да, Институт Исторических Технологий и доктор Иалан Кшеш-Маалу. Но обе этих силы, в общем-то, сошли с арены. Хотя с полгода назад я получил весьма любопытное послание по случаю моего награждения очередным атмарским орденом...
      — Какое послание?
      — Просто поздравление. Но подписано оно было: «Доктор Иалан Кшеш-Маалу». Как вам это понравится?
      — Мне это совершенно не нравится, Имир. Быть может, последователи Кшеш-Маалу и профессора Сигдара Тарика по-прежнему пытаются тайно управлять шаровым скоплением?
      — Тут я бы не удивился: с чего бы им прекращать эти попытки? Ведь если профессор Тарик стоял в конечном итоге за войной между Кантоной и Мираи, что бы мешало ему сунуться и в атмарские дела?
      — Боюсь, ответить на этот вопрос сможет на Вилиминтали только один человек: тот, кому поручено исполнение «плана номер шестьсот», — сказала Идзуми. — Резидент!

Попытка Резидента. 259.2.8.

      — Она сказала «Резидент», пан Резидент! — Встревоженный Западлевич оторвался от наушников, соединённых с потайным микрофоном в столике Имира Торвена. — Вам не кажется, что она слишком много знает?
      Резидент, расправлявшийся с уткой в можжевеловом варенье, равноушно пожал плечами.
      — Это же земляне, от них трудно скрыть истину, — сказал он. — Мне больше не нравится то, что они там мололи про Атмар. Какой-то «план шестьсот», всеобщее и полное уничтожение. Мне не нравится вся эта история. Попахивает дезинформацией1
      Сбивая с толку бедного помощника, Резидент кривил душой только отчасти. Он ещё не имел ни возможности, ни оснований представить себе «план номер шестьсот» с такой неожиданной стороны, какой повернул его в разговоре с Идзуми земной историк. Резидент не раз сталкивался и на Атмаре, и на других планетах со следами преступной деятельности Института Исторических Технологий. Как бы ни велико было его доверие к решениям руководства партии и народа, слепым это доверие не было. С точки зрения Резидента, кто угодно имел как право на ошибку, так и саму возможность ошибиться в любой момент. Ему было невдомёк, что именно эта его уверенность уже много лет подряд держит его вдали от родного мира, решая, в конечном итоге, его собственную судьбу.
      — Вот что, пан Западлевич, — распорядился Резидент, вытирая руки салфеткой, — устройте-ка мне повод для беседы с Имиром Торвеном наедине. И лучше прямо сейчас, пока эта голая баба не вернулась из сортира. Вдвоём их от Торвена точно не отлепишь, коль скоро он вообще подпустил их к себе на дистанцию прямого выстрела.
      Помощник Резидента поправил галстук-бабочку, прошёл, лавируя между шпионами, к столику, за которым сидели Торвен и Идзуми Сора.
      — Не желает ли пани потанцевать? — обратился он к Идзуми, присаживаясь подле неё.
      Идзуми Сора посмотрела на него с некоторым смущением:
      — Но я разговариваю со своим другом... — она перевела взгляд на Торвена.
      — Всё в порядке, — успокоил историк свою собеседницу. — Это господин Западлевич, один из помощников Резидента. Должно быть, Резидент находится где-то здесь и хочет сказать мне пару слов наедине... хотя я бы на его месте не делал этого.
      Говоря это вслух, мысленно Торвен похвалил себя за предусмотрительность. Рита Кельпи обращалась к нему на земном языке, едва ли понятном Резиденту, но весь последующий разговор с Идзуми историк самым естественным образом повёл на местном наречии Самполы. Таким образом, он мог надеяться, что не только Резидент получит из этого разговора важную информацию к размышлению, но и уголовники, состоявшие на службе у доисторических чудовищ — Зухеля и Пеца — смогут, при наличии хоть капли ума, сделать из сложившегося положения необходимые выводы.
      Идзуми Сора встала, подавая руку помощнику Резидента. Тот согнулся в порывистом полупоклоне, мимолётно коснулся губами пальцев Идзуми:
      — Пани оказывает мне большую честь...
      — Я искренне восхищена вашей галантностью, — сказала Идзуми в ответ на языке Ржачи Свиятой.
      — Разве пани не знает, что с нашими кавалерами не сравнится в галантности никто во всей Вселенной? — спросил Западлевич, выводя Идзуми за руку в свободный от столиков круг.
      Шмалёндские бандиты, все как один, напряглись; на их скулах вдруг повыступили желваки, а немногочисленные обладатели усов зашевелили ими, как тараканы. Те же посетители кафе «Бита», что имели честь принадлежать к силам безопасности Ржачи, одобрительно заулыбались, провожая взглядами ладную фигуру Западлевича.
      — Какой красавец!
      — Пан — подлинный арбитр изящества!
      — Однако, смелости ему не занимать! Такой добрый жолнер и ежа, глядишь, забьёт голым задом!
      — Но кто же этот блистательный кавалер?!
      — Не узнаёшь, соломенная башка? Это же пан Западлевич из дипломатической миссии!
      — Виват! Виват, Западлевич!
      — И его прекрасная дама! Виват!
      Головорезы из разведки Шмалёнда сидели, точно в воду опущенные. Под столами там и сям замелькали кастеты, исподтишка надеваемые на вспотевшие пальцы. Оркестр, поддавшись общему настроению, заиграл мазурку, и Западлевич с Идзуми вихрем понеслись в кругу столиков, провожаемые восхищёнными взглядами патриотов Ржачи Свиятой.
      Пользуясь общим замешательством, Резидент с трудом выбрался из поставленной для него загородки в углу и бочком принялся протискиваться к столику Торвена, как вдруг в лацкан его парадного пиджака упёрся набалдашник длинной трости.
      — Я бы рекомендовал вам не делать этого, мой друг!
      — А?.. — ик! — А вы, собственно, кто такой?!
      Перед Резидентом стоял безукоризненно одетый господин в тёмных очках, с тростью в поднятой руке. Голову незнакомца обрамляла густая копна волос, таких мягких и безукоризненно-белых, что Резиденту отчего-то сразу же пришла в голову мысль о парике.
      — Меня зовут Маус. Доктор Маус.
      — Ик!.. Доркирец?! Будь я проклят, вы из Доркира! Что вы, гром вас порази... — ик! — что вы тут делаете?!
      — Пытаюсь остановить вас от опрометчивого решения, друг мой. Вам не следует видеться с землянином.
      — Почему?
      — Да потому, что он убьёт вас, — спокойно объяснил доктор Маус. — Вы прекрасно знаете, что Имир Торвен — мятежник и враг атмарского народа. Сейчас его цель — не помочь вам в реализации «плана номер шестьсот», а сорвать этот план. И самый простой способ сделать это — избавиться от его непосредственного исполнителя, то есть от вас.
      — Зачем ему это? Ик!..
      — Вы же знаете, что он беспощаден. — Доктор Маус пожал плечами.
      — Я имею — ик!.. — я имею в виду, зачем ему срывать «план номер шестьсот»? Он прекрасно понимает — ик!.. — понимает, что Вилиминтали представляет собой угрозу.
      — Вы же слышали разговор землян, Резидент. — Кончик трости вдавился в тело Резидента чуть сильнее. — Слышали, не отпирайтесь. В них говорит их абстрактный гуманизм, они не понимают идеалов нашей революции, которая по определению выше подобных соображений.
      — А что в этих идеалах понимаете вы, — ик!.. — вы, доркирец?!
      — Я служу идее. Для этого мне не нужно понимать её. И потом, я опасаюсь землян больше, чем любой другой силы в нашем мире. Мне, как доркирцу, — доктор Маус сделал ударение на этих словах, — импонирует идея порядка. А земляне везде и всюду нарушают этот порядок вещей.
      — Не можете простить Торвену, что он, — ик!.. — что Торвен сорвал вашу агрессию против нас?
      — А вот мои чувства, Резидент, это уже совершенно не ваше дело. Сейчас я пытаюсь предостеречь вас от встречи, которая вас убьёт. Я спасаю вашу жизнь и ваше задание, и этого для вас должно быть достаточно. А мои мотивы оставьте мне.
      Резидент посмотрел в круглые очки-консервы доктора Мауса так пронзительно, словно мог увидеть сквозь них усилием воли то, что таилось во взгляде белокурого незнакомца.
      — Ну хорошо, — сказал он наконец. — Что вы мне предлагаете?
      — У вас есть убежище здесь, в столице Самполы?
      — Конечно, — кивнул Резидент.
      — Очень хорошо. Сейчас мы тут устроим небольшую заварушку, вы с вашим помощником похитите Имира Торвена и привезёте его в это убежище. Там мы встретимся, и я поговорю с ним — наедине. А после этого, когда он будет безопасным и тихим, вы сможете задать ему все интересующие вас вопросы. Думаю, после беседы со мной ему ничего другого не останется, кроме как согласиться на «план номер шестьсот».
      — Чего бы это — ик!.. — чего бы ради?!
      — Увидите, — пообещал доктор Маус. — Я умею убеждать таких, как он.
      — Возможно! — ик!.. А чем вы убедите меня?!
      — Вот мандат на поимку Торвена, подписанный председателем Управления политической безопасности. — Доктор Маус протянул Резиденту лист жёлтой бумаги. — Этого вам хватит, чтобы поверить?!
      Резидент покачал головой.
      — Я вам не верю, — ик!.. — но я устрою вам приватный разговор с Имиром Торвеном.
      — Если вы подслушаете этот разговор, мне придётся вас ликвидировать, — предупредил Маус. — Таковы инструкции, полученные мной в Управлении политической безопасности.
      — Да кто же вы такой? Инквизитор, дьявол во плоти...
      — Сейчас я — надежда Вселенной на избавление от этого проклятого землянина, — сказал доктор Маус без всякого пафоса в голосе. — Будильник при вас?
      — Откуда вы, — ик!.. — откуда вы знаете про будильник?!
      — Оттуда же, — Маус убрал бумагу в карман пальто. — Берегите его, он вам пригодится. И помните: я тоже нарушаю все свои инструкции и прямое служебное задание, пытаясь вас спасти. А теперь — действуйте!

Зухель и Пец — II. 259.2.8.

      Ни президент доктор Пец, ни премьер-министр Зухель не строили ни малейших иллюзий относительно возможности консенсуса. Только одна сверхдержава могла диктовать волю Вилиминтали межзвёздному сообществу. Планета, практически лишённая суши и сильно истощённая гонкой вооружений, позарез нуждалась в новых территориях для жизни и работы экономики; в жестоких условиях империалистической конкуренции нечего было и думать, что эти территории могли бы эксплуатироваться совместно. Однако угроза вооружённого противостояния по-прежнему заставляла лидеров обеих держав действовать как можно осторожнее.
      Однако на планете оставалась ещё одна сила, вооружённая ядерным оружием и способная до известной меры сдерживать амбиции политиков Шмалёнда и Ржачи Свиятой. Такой силой была Сампола. Исторические обстоятельства сложились так, что именно власти Самполы в лице генерала Круута впервые открыто защитили политические интересы Вилиминтали в скоплении АБС-404. С известной точки зрения, для амбиций сверхдержав Сампола представляла угрозу. И в головах аналитиков, окружавших Зухеля и Пеца, задолго до начала конференции начал складываться хитрый план. Порядок слагаемых в двух вариантах этого плана был различным, различный результат возникал и на выходе; однако общие операционные уравнения в обоих случаях различались не более, чем однояйцевые близнецы.
      Первым план выдвинул в открытую политический помощник президента Пеца — пан Косиножки, известный своей непримиримой свирепостью.
      — Пан президент, — сказал он в кулуарах перед началом переговоров своему шефу. — Что, если в нынешних условиях мы поддержим претензии Шмалёнда на принадлежащие Самполе северные острова?
      — Вы с ума сошли, пан Косиножки! Зачем нам усиливать позиции Шмалёнда?!
      — Предположим, — сказал политический помощник, глядя в забаррикадированное окно, — что Сампола не захочет просто так отдавать эти острова...
      — Но это же война! — воскликнул Пец.
      — Да, — с отвратительной улыбкой на губах подтвердил пан Косиножки. — И в этой войне более чем вероятно применение атомного оружия.
      До Пеца наконец-то дошло.
      — А, поскольку мы поддержим требования Шмалёнда, то мы...
      — Можем открыто привести наши ядерные силы в полную боеготовность, чтобы помочь шмалёндским военным отстоять их законные интересы, — согласился помощник президента. — А уж куда потом полетят наши ракеты, мы и сами посмотрим по обстановке.
      — Думаю, жулик Зухель не поверит в нашу искренность, — покачал головой Пец. — Вот если бы мы сами пошли на какие-нибудь действия, чтобы доказать ему нашу лояльность к Шмалёнду и нелояльность к Самполе... Но что это могут быть за действия?!
      — Это надо обдумать, — согласился пан Косиножки.

      Тем временем, шмалёндские аналитики тоже не дремали. Перед самым началом переговоров к премьеру Зухелю вошёл без доклада председатель комитета начальников штабов Шмалёнда гросс-адмирал Штофф. Речь его была по-военному прямой и краткой, поскольку в обычное время Штофф привык не говорить, а орать; орать же на премьера не входило в его служебные обязанности.
      — Комитет начальников штабов, — сказал гросс-адмирал, — предлагает политикам на конференции держаться линии уступок позициям Ржачи Свиятой в отношении южных территорий Самполы. Это может спровоцировать конфликт, на ранней фазе которого Шмалёнд останется нейтральной державой. Впоследствии мы присоединимся к победителю и вместе разобьём врагов его величества короля, причём основные потери в войне закономерно понесут наши союзники. Мы предстанем перед межпланетным сообществом в роли миротворцев и спасителей нашей планеты. После чего нашим бывшим союзникам останется лишь занять подчинённое положение по отношению к нам и следовать в дальнейшем в русле нашей политики. У меня всё, господин премьер.
      — Звучит заманчиво, — согласился Зухель. — Но сможем ли мы убедить Пеца в том, что это не наша провокация? Старый гад весьма подозрителен...
      — Мы считаем, — сказал на это гросс-адмирал, — что можем продемонстрировать открытость наших намерений, позаботившись в процессе конференции о судьбе наших островных территорий, оккупированных сейчас Самполой. Это заставит Пеца и его подручных думать, что мы хотим ввязать их в конфликт и поживиться по-мелочи. Более же серьёзные последствия столкновения между двумя странами мы постараемся скрыть.
      На том и закончился доклад гросс-адмирала.
      Бедная, бедная Сампола!

      Около четырёх часов дня на командном самолёте генерала Круута зазвонил радиотелефон экстренной стратегической связи. Генерал снял трубку.
      — Круут слушает...
      Взволнованный голос дежурного по центру наблюдения доложил генералу, что обстановка на границах Самполы внезапно и резко изменилась. Танковые дивизии Ржачи Свиятой вдруг без всяких видимых причин начали сосредоточение на ударных позициях в проходах между южными холмами. С дальнобойных артиллерийских орудий, стреляющих боеприпасами в атомном снаряжении, сброшены были маскировочные сетки. Ударные бригады вертолётов прогревали винты. По всей Ржачи Свиятой останавливалось движение пассажирских поездов; курьеры разносили депеши с приказами о тотальной мобилизации. Неспокойно было и на северо-западных границах: две эскадры шмалёндских ракетных крейсеров вышли из портов и, присоединившись к патрулировавшим в море кораблям первого удара, направились плотными формациями в сторону спорных островов. Морской десант Шмалёнда грузился на быстроходные экранолёты. Подлодки с атомными ракетами, все до единой, внезапно ушли со связи и нырнули в океанскую глубину.
      Воздушные эскадрильи обеих сверхдержав, патрулировавшие в воздухе у границ, вдруг рассыпались на отдельные группы машин и направились к тем районам, обозначенным на генеральной карте большими синими треугольниками, из которых удобнее всего было бы производить пуски баллистических и крылатых ракет по территории Самполы. На авиабазах Шмалёнда и Ржачи Свиятой тяжёлые винтовые бомбардировщики один за другим подруливали к зарядным люкам, в которые подавались из подземных хранилищ трёхфазные термоядерные бомбы особо крупного калибра.
      Опасное положение усугублялось тем, что президент Самполы, номинально являвшийся командующим всеми вооружёнными силами страны, уже несколько часов находился в реанимации. Кроме того, центр столицы был фактически захвачен вооружёнными силами враждующих стран. Сампола со стороны воспринималась как лёгкая добыча, заранее обезглавленная и способная теперь лишь изредка дёргаться в предсмертных конвульсиях.
      В этих условиях генерал Круут решил принять ответственность на себя.
      По приказу генерала дежурные офицеры стратегического командования, молодые майоры Неккавайнен и Суугойнен, распечатали бортовой сейф самолёта, окрашенный в предупреждающий красный цвет. В сейфе хранились два обычных плоских ключа, вставлявшихся при объявлении боевой тревоги в специальные замки на операционном пульте. Одновременный, с точностью до пяти секунд, поворот этих ключей в замках переводил стратегические вооружённые силы Самполы в состояние повышенной боевой готовности. Следующее положение ключей в замках, на этот раз включаемое строго одновременно, означало войну. В этом состоянии снимались все блоки в единой системе управления атомными зарядами Самполы. Только с момента объявления войны любой офицер, имевший прямой приказ применить стратегическое ядерное оружие, получал техническую возможность исполнить этот приказ.
      Бумажные пломбы с замков были сорваны, и офицеры, получив подтверждение от начальника, одновременно повернули оба ключа в положение повышенной боеготовности. Это был ещё мир, не война; однако с этого момента вооружённые силы страны действовали уже не сообразно политическому моменту, а в соответствии с той оперативной обстановкой, которая в любой момент могла стать боевой. С поворотом ключей Сампола изготовилась к нападению, точно присевшая перед прыжком кошка.
      Затем майор Неккавайнен сделал соответствующую запись в бортовом журнале самолёта, в то время как майор Суугойнен связался с главным штабом вооружённых сил и довёл до сведения дежурного офицера решение генерала.
      — Они говорят, что наши политики не одобряют войны, — вполголоса сказал Суугойнен своему шефу. — Что им ответить?
      — Ответьте им, — сказал генерал, — что политики лезут не в своё дело. И пусть попробуют связаться с президентом. Мне нужны инструкции, как вести себя дальше...
      Генерал Круут вдруг почувствовал, как у него тоскливо защемило сердце. Поспешно распечатав кусок пайкового сахара, генерал трясущимися руками накапал на него несколько капель дигиталина из пузырька с коровьим черепом на этикетке.
      — Свет, оборони нас! — прошептал он, кладя сахар в рот. — Бедная, бедная наша Сампола!