Зеркало Правды. Продолжение.

[with_astronotus]

245.14.5. В коттедже Имира Торвена

      От коттеджа тётушки Моэри Гиркан направился было к планёру, но в осиновой роще не удержался: влез на дерево, посмотрел, чем там занят земной гость. Торвен продолжал возиться с розовыми карточками, и теперь только Гиркан понял, что это такое: то были стандартные листы с ответами планетарной машины-информатора. Любопытно: что интересного можно найти в памяти планетарного информатора? Хотя, поправил себя Гиркан, обладая допуском в спецхранилища и некоторым умением работы с поисковыми системами, найти там при желании можно было немало интересного. А вот был ли у Имира Торвена допуск к спецхранилищам? Это стоило бы выяснить отдельно. У Кафуфа. Боги просветлённые, ну почему Кафуф разводит такую секретность вокруг слежки за этим гривастым инопланетянином? Этот человек похож, пожалуй, на шпиона, но уж точно не на убийцу. Но даже если он убил агента Института, почему бы не предъявить ему публичное обвинение? Заодно ведь это дискредитирует саму позицию землян, а этот вариант, видимо, рассматривается как желательный в контактной комиссии. Так почему же Кафуф наводит тень секретности на тривиальное, в сущности, дело?
      Стоп, мысленно сказал себе Гиркан. Ты ведь осознаёшь, что не узнаешь от Кафуфа ничего нового. И никто другой, кроме Кафуфа, не скажет тебе ничего нового. И на всём белом свете нет никого, кто знал бы об этом деле хоть что-то новое, кроме, может быть, покойного доктора Собо. И кроме самого Имира Торвена, конечно же.
Гиркан неудачно спрыгнул – ноги подкосились, колени ушли в жидкую грязь под осинами. Он ловко поднялся и уставился брезгливо на запачканные брюки. Ну и видок! Теперь и в Бюро не появишься, не приведя себя сперва в порядок: будут сплошные расспросы коллег, где это и как это оперативный агент ухитрился вляпаться коленками в липкую, жирную почву?       Поразмыслив минутку, он направился через рощу обратно, к домику тётушки Моэри. Ей он мог легко объяснить свою неосторожность. Подумаешь, экая неурядица: поскользнулся человек! Поскользнулся и зашёл почистить брюки. Только и всего.
      Он уже подходил к домику, как вдруг из своего коттеджа появился Имир Торвен. Землянин выглядел озабоченным и хмурым. Торвен поглядел в облачное небо и скрылся под большим навесом во дворе. Спустя секунду из-под навеса с мяукающим звуком вылетел стандартный прогулочный планёр, качнул над коттеджем крыльями, пошёл по спирали навстречу облакам, набирая высоту. Гиркан, прислонившись к осиновому стволу, смотрел, как машина плавно скользит ввысь и скрывается в облачном разрыве.
      Это был шанс, который следовало использовать.
      Уже не обращая внимания на испачканные коленки, оперативный агент обошёл широким полукругом коттеджи, чтобы не попасться ненароком на глаза тётушке Моэри. Приметив удобное место, разбежался и прыгнул через низкий штакетник – получилось что-то вроде прыжка в высоту с перекатом. Прыжок был удачным – Гиркан финишировал на бетонном цоколе коттеджа, не оставив следов на клумбах и газонах. Уцепился за оконный наличник, подтянулся… Джок деджер, нижнее окно закрыто! Гиркан скинул куртку, раскрутил над головой, метя в выступ антенны над приоткрытым окном второго этажа. Рывок, жим на руках – агент стоял теперь на узком карнизе, распластавшись вдоль стены. Несложный акробатический трюк помог открыть снаружи оконную задвижку. Рама поднялась – Гиркан был в комнате, пустой и чистой, если не считать нескольких небольших предметов разнообразного предназначения, бережно сложенных на полочке над кушеткой. Очевидно, это были какие-то сувениры.
      Не задерживаясь в этой комнате, очевидно, предназначенной для гостей, Гиркан направился в небольшой коридор, а оттуда – в кабинет. Дверь кабинета была заперта. Джок деджер! Запирать двери на Синиз считалось варварством, если только по ту сторону двери не происходило какое-либо таинство, обязанное по самой сути своей быть недоступным постороннему взгляду. Таинства с участием Имира Торвена никак не радовали воображение Гиркана. Он достал из сумки магнитную отмычку и принялся возиться с замком.
      Наконец, замок щёлкнул, пропуская агента внутрь. Как и следовало ожидать. Стол был девственно чист: никаких признаков розовых карточек. Возможно, землянин увёз их с собой. Хотя это было бы странным поступком: какой смысл увозить с собой карточки информатора, если в любой момент и почти во всяком месте можно получить точно такие же? Разве что землянин собрался покинуть планету. А это было бы интересным вариантом – что делать, если землянин соберётся покинуть планету? Управлять «оборотнем» может даже ребёнок… Как там сказал Кафуф? «Не знаю, где он будет через полчаса…» И что прикажете делать в такой ситуации? Так этот тип и доложился диспетчерам – куда, с кем и на каком корабле он направился!
      Впрочем, оставался ещё интересный вариант. Имир Торвен мог бросить отработавшие своё карточки в бытовой утилизатор. Гиркан пригляделся к горловине лючка в углу кабинета: так и есть, под крышкой что-то тихо урчало. Чем чёрт не шутит! Гиркан распахнул дверцу, заглянул в брызнувшее фиолетовое сияние. Конечно же, ничего! Всё уничтожено. Разочарованный агент закрыл утилизатор и принялся выдвигать один за другим ящики стола. Так и есть: ничего! Не то чтобы ничего необычного – просто ничего нет. Ну, если не считать пары карандашей.
      Как и следовало ожидать, обыск не дал никаких результатов.
      Для очистки совести Гиркан осмотрел весь коттедж, но это тоже не принесло удовлетворения. Коттедж был пуст. Лишь в чулане висел дождевик со множеством широких пустых карманов, да ещё в спальне висел над кроватью превосходно выполенный стереопортрет какой-то красавицы, видимо, земной. Там же, в спальне, лежал на тумбочке томик «Новых Откровений» Кшеш-Маалу, снабжённый множеством исписанных на незнакомом Гиркану языке закладок. Это было всё. Интересно, подумал Гиркан, а где же пресловутый пистолет, из которого землянин стреляет каждый вечер? Оставалось предположить, что пистолет он носит с собой. Зачем он носит с собой пистолет? В кого он собрался стрелять на Синиз? А если он всё же решил отправиться в другие миры, пистолет для развлекательной стрельбы с крохотными безгильзовыми патрончиками – не самое надёжное оружие, которому следовало бы вверять свою жизнь.
      Итак, коттедж Имира Торвена не содержал ничего, что могло бы пролить свет на его контакты или хотя бы на его частную жизнь. Разве что дама со стереопортрета могла бы, наверное, рассказать о нём нечто, но Гиркан подозревал не без оснований, что красивая земная женщина находилась сейчас полностью вне его досягаемости. Во всяком случае, в экипаже земного звездолёта с непроизносимым названием её точно не было. Джок деджер! Проклятый землянин даже не заметал за собой следы – он просто не оставлял их. Как в такой ситуации можно было хватать его за руку? Организовать за историком тотальную спутниковую слежку?!

      Раздосадованный Гиркан спустился в холл коттеджа и набрал личный номер Кафуфа. Кафуф был дома, и это само по себе было странной неожиданностью. Лицо у шефа было одутловатым, серым, точно он объелся несвежих кальмаров.
      – Я был у него дома, эффенди, – сказал Гиркан. – Точнее, я и сейчас у него дома. Здесь нет ни единой зацепки. Вообще неясно, живёт он здесь, или только стреляет.
      – Стреляет?! – Кафуф поднял брови.
      Гиркан объяснил в двух словах про пистолет.
      – А, это ерунда, – отмахнулся Кафуф. – С таким же успехом он мог бы вырезать фигурки из баклажанов. Соседей ты опросил?
      – Не соседей, а соседку. Выжившая из ума старая мымра, которая до сих пор смотрит видеоновости. Кстати, эффенди, она опознала меня по видеоновостям.
      – А почему ты в таком виде? – поинтересовался Кафуф. – Он что, спустил тебя с лестницы?
      – Нет, это так… – Гиркан только сейчас вспомнил, что по-прежнему не удосужился вытереть колени.
      – Хорошо, если так. Что ты планируешь делать дальше?
      – Пока не знаю, – признался Гиркан. – Если честно, меня угнетает этот режим секретности. Я его просто не понимаю! Он – подследственный, мы на своей территории… Что мешает нам применить к нему стандартные процедуры?
      – Это тебя не касается, – строго сказал Кафуф. – Не отвлекайся на то, чего не понимаешь.
      – Простите, эффенди, но я не понимаю в этой истории ничего. И я считаю, что я должен знать хотя бы то, почему так важно здесь соблюдение секретности.
      Кафуф подумал.
      – Хорошо, – сказал он наконец. – Хорошо, мальчик мой. Слушай внимательно и запоминай надолго: я тебе это повторять не собираюсь. Доктора Собо, убитого, нашли наши люди. А нашли они его потому, что доктор Собо, сам того не зная, был затравочной частью некой специальной операции, о которой наше бюро – внимание, малыш! – так вот, операции, о которой наше бюро вообще ничего не знало. Тебе не кажется это странным?
      – Кажется, – кивнул Гиркан.
      – Теперь слушай дальше. Мы не знаем, что за операцию вёл доктор Собо. Мы не знаем, как погиб доктор Собо. Но мы знаем точно только одно: Имир Торвен был последним, кто видел доктора Собо, и Торвен был в том космолёте, который вернулся с Атмара без доктора Собо назад, на Синиз. И пока мы знаем только это, кое-кто прилагает все усилия, чтобы восстановить для себя полную картину происшествия с доктором Собо. И заодно – чтобы скрыть эту картину от нас.
      – Кто же этот таинственный конспиратор? – поинтересовался Гиркан. – Агенты Комитета Сопротивления?
      – Нет, – ответил ему Кафуф. – Доктор Иалан Кшеш-Маалу.
      Это было похоже на хук слева. Добрую минуту Гиркан ошарашенно молчал.
      – Невозможно, – ответил он в конце концов. – Эффенди, это просто невозможно…
      Кафуф пожал плечами.
      – Теперь ты знаешь, чем вызван подобный режим секретности, – сказал он своему сотруднику. – И чем вызвана такая спешка. Я не очень интересуюсь землянином, но я хочу знать, какого чёрта в наши дела так нагло суётся Кшеш-Маалу. Иди, малыш, займись делом. И уноси оттуда ноги поскорее, а то хозяин коттеджа точно спустит тебя не то что с лестницы, а непосредственно в мусоросборник.
      Экран видеофона погас.
      Гиркан вышел из холла через распахнутую парадную дверь и направился к своему планёру.

245.14.5. Другого шанса просто нет

      Из двух оставшихся карточек Имир Торвен без колебаний выбрал Иалана Кшеш-Маалу. Он знал, каким огромным влиянием пользуется на Синиз бородатый доктор. Знал он и то, что Кшеш-Маалу многое скрывает. Ещё во время переговоров с контактной комиссией Торвен узнал случайно, что доктор прекрасно понимает язык Земли. Это было удивительно, потому что Синиз не принимала галактические передачи и не отправляла ещё экспедиций за пределы собственного шарового скопления. Впрочем, собственный язык Синиз сам по себе был явным дериватом древних тюркских языков Земли, да и вообще – происхождение цивилизаций АБС-404 от земного корня не вызывало и тени сомнения. Земляне уже встречались ранее с таким случаем – впрочем, гораздо лучше объяснявшимся. Но там речь шла об одной планете, заселённой потомками эмигрантов с Земли, а здесь – целое скопление поразительно одинаковых и близких звёзд, планеты, похожие на Землю по условиям и жизненным формам, и в довершение ко всему – многочисленные человеческие цивилизации, корни которых почти однозначно терялись в старинных земных культурах и обычаях… Жаль, что на Синиз так плохо с гуманитарной наукой! Какие бездны открытий сулил бы союз земных учёных и мыслителей с миров загадочного шарового скопления!
      Доктор Кшеш-Маалу наверняка имел доступ к этим тайнам. Как и вся земная экспедиция, Имир Торвен был уверен, что доктор знает и скрывает от жителей своего мира множество тайн. Одно это делало его опасным врагом в глазах наиболее непримиримых землян, таких, как Иитиро Миноки или механик экспедиции Алеф Зог. Историк тоже не питал к Иалану Кшеш-Маалу ни малейших симпатий. Однако только доктор представлялся Торвену достаточно значимой фигурой, чтобы иметь доступ к важнейшим исследованиям и артефактам, связанным с историей Синиз и всего шарового скопления. И историк, попросив у Кшеш-Маалу личной встречи, составил для него следующее письмо.

      «Уважаемый коллега!
      В своих научных исследованиях земные историки неоднократно находили косвенные свидетельства существования неких объектов или искусственных образований, по представлениям целых народов, способных обеспечить межзвёздную связь и даже перемещение на сверхдальние расстояния. Сенсационный характер этих исследований, к сожалению, пошёл в ущерб их научной глубине, однако существование цивилизаций со схожей биологией здесь, в шаровом скоплении, открывает перед изучением этой проблемы новые горизонты. Учитывая интерес и важность подобных исследований для целого спектра научных изысканий, я прошу Вас уделить мне несколько минут для личного разговора о возможной роли этих исследований в общественных науках Синиз.
      С уважением к Вашему авторитету и знаниям –
      Имир Торвен, историк.»

      Это была чистой воды авантюра. Кшеш-Маалу мог высокомерно посмеяться над землянином, сосредоточенно пережёвывающим дешёвенькие сенсации давностью в тысячи лет. Мог потратить время, встретиться с Торвеном лично и с высоты своего научного авторитета разгромить бездоказательные домыслы. Мог начать выстраивать дезинформацию, и вот именно на дезинформацию Имир Торвен рассчитывал больше всего: ведь самая лучшая дезинформация строится на фактах, а именно факты сейчас были наиболее дефицитным мтаериалом для дальнейшей работы. Но визит к Иалану Кшеш-Маалу мог обернуться и самой неожиданной стороной. Что ж, историк был готов и на это. Он был готов вообще на всё. Другого шанса просто нет: ну не бежать же, в самом деле, за информацией к профессиональному контрразведчику Кафуфу, которого служебный долг как раз и обязывает держать максимум информации под замком!
На серьёзный успех Торвен не рассчитывал. Он отлично понимал, что вступает в нешуточную схватку с самым крупным, самым опасным и самым знающим человеком на планете. Ему предстояло выиграть эту схватку, и свои силы он оценивал трезво. Поэтому сейчас он гнал планёр на восток, рассчитывая обязательно поставить руководство Комитета Сопротивления в известность о задуманной им операции.

      Машина нырнула в разрыв низких туч, навстречу брызнувшей радуге вертикальных колоннад света. Торвен сажал планёр в городке вычислителей, небольшом поселении среди разлапистых сосен к югу от великолепной столицы Синиз. Здесь, в столовой студенческого городка, был оборудован его «ящик» – простенький тайник для сообщений, доставляемых Комитету Сопротивления. Тайник представлял собой обыкновенную солонку с выщербиной на пластмассовом донышке, стоявшую мирно на столике у самого окна.
      Имир Торвен имел реальный повод для визита в студенческий городок: здесь, под соснами, жил и работал его коллега по земной экспедиции Тимур Шер. Тимур наверняка тоже работал на Комитет, но чем он там занимался, историку было неизвестно. Этого требовали соображения элементарной конспирации. В конце концов, выбрав однажды силу, на стороне которой следовало сражаться дальше, земляне были обязаны следовать не только духу, но и закону этой силы.
      Как и следовало ожидать, Тимура Шера дома не оказалось. Тоже отправился куда-то по делам, с горькой усмешкой подумал Торвен. Вычислитель земной экспедиции вряд ли мог позволить себе быть большим домоседом, чем историк. И это, наверное, правильно: не следует перед началом большой работы смотреть в лица близких друзей. Это расслабляет. Хочется посоветоваться, и очень уж неприятно осознавать, что здесь ты на совет не имеешь права, что эта работа – твоя и только твоя.
      В столовой было пустынно. Историк заказал холодный суп из ботвы, чесночные гренки и широкий, как лопата, бифштекс из искусственного мяса. Посыпая гренки солью, он между делом незаметно вложил в солонку своё послание для руководства Комитета. Через час послание передадут в центр, максимум через полтора оно ляжет на стол оперативного руководства. Тогда останется лишь одно – сегодняшним вечером дождаться ответа по каналу поздравлений. Он ещё успевает. Аудиенция у Кшеш-Маалу была назначена на завтра, на десять часов утра.
      Имир Торвен доел суп из бумажной тарелки. По краю тарелки выведена была витиеватая надпись на местном языке: «Что лучше всего услаждает все пять чувств – зрение, слух, обоняние, вкус и осязание? Доешь и узнай!». Историк и так знал, что должно быть написано на дне тарелки; цитата была из «Новых Откровений» Иалана Кшеш-Маалу. И всё же он очень расстроился, обнаружив на донышке яркую надпись «ТРУД». В студенческом городке местные развесёлые жители могли бы проявить фантазию, а не цитировать живого классика с достойной лучшего применения тщательностью.
      Впрочем, подумал Торвен, разрезая бледный бифштекс, а такие ли уж местные жители развесёлые, как обычно кажется? Ведь юмора-то они не проявляют совершенно! Одна и та же бесконечная игра со словами, основанная на поиске второго смысла в любом высказывании собеседника – так называемое «остроумие», давно уже исчезнувшее на Земле вместе с увеличением информационной ёмкости и прозрачности языка. Ненужные шутки, нелепые философские споры ни о чём. А в глазах – тоска, тоска смертная! И музыка на Синиз грустная: если не считать поистине народной классики, все новые произведения пронизаны тёмной, медлительной печалью, относясь к той гамме мелодического спектра, которую на Земле называют «фиолетовой». Бывают, впрочем, и «красные» произведения, но они – полуподпольные, исполнять их в общественных местах как-то неприлично, и даже упоминания о них производят, по-видимому, шок у культурной публики. Странная какая-то цивилизация! Словно бы и не живут, а доживают жизнь; тратят без счёта время и средства, не задумываются о последствиях, общественную жизнь не ведут, считая её делом нескромным и даже чёрным. Словно ждут какого-то всемирного потопа, который, настав на памяти ныне живущих поколений, очистит вдруг мир и сделает оправданными эти годы бесконечного ожидания…
      Торвен вдруг встал из-за стола, вышел на улицу. А что, если это так и есть?! Вдруг и в самом деле сигнал бедствия, пришедший из шарового скопления АБС-404 в земное пространство, был послан не горсткой отчаявшихся в будущем своего мира интеллигентов дореволюционной эпохи? Быть может, на самом деле затевается последний акт всемирной, да что там – межзвёздной гуманитарной катастрофы? Акт, в котором большинству обитателей шарового скопления отводится роль пассивных наблюдателей. Или жертв…
      Теперь Имир Торвен получил возможность по-новому взглянуть на задание Комитета.

      Шифровка, полученная от историка, произвела в Комитете Сопротивления чудовищный эффект, сравнимый со взрывом гранаты.
      – Если он пойдёт туда, он провалится, – ответственная за работу «прайда» уронила голову на руки в жесте полного бессилия. – Он неминуемо провалится. А мы не сумеем остановить его. Сейчас ему нельзя передавать связь: Кафуф пустил за ним по пятам своего оперативника Гиркана. Ещё хорошо, что мы успели вовремя изъять солонку…
      – Если он пойдёт туда, – сказал руководитель экспертной группы Комитета, – это не просто провал. Это провал всего движения, да что там – это может означать гибель для всей цивилизации скопления. И хорошо, если только скопления. Ведь он даже не представляет себе, что такое на самом деле этот доктор Кшеш-Маалу!
      – Так почему же вы не объяснили этого землянам? – иронически спросил один из деятелей Комитета, видный социолог, вынужденный полтора месяца назад уйти на нелегальное положение.
      – Тогда мы ещё ничего не знали о землянах, – виновато сказал руководитель экспертной группы. – Ничего, кроме того, что они осторожны в суждениях, но в экстренных обстоятельствах не задумываются применять силу. Я до сих пор не уверен, что от Синиз не останется облачко пара, если только сообщить землянам всю информацию о том, кем доктор Кшеш-Маалу является на самом деле и чем он занимается здесь, в нашем шаровом скоплении.