Дочитал.

У меня кончилась "Энеида", и та тянулась так долго, потому что я читал её с экрана. Читать опять стало нечего. Возьмусь теперь с горя Фолкнера перечитывать...

А Котляревский - автор интересный, и не зря его "Энеиду" украинцы в школах изучают. Интересно, что в своём переводе он почти не отклонился от структуры оригинала: как "Энеида" Вергилия представляет собой по структуре вчетверо сокращённый клон с гомеровской дилогии, так Котляревский, сохранив всю структуру вергилиевской "Энеиды", уменьшил её ещё в два раза - причём смысла местами от этого не потерялось, а резко прибавилось.

Кроме того, в отличие от всякого Клайва Льюиса, староукраинский автор фэнтези постоянно удерживается от разного рода гнилой философии. Более того - местами она явно его раздражает.

Як все уже було готово,
Тогді якийсь їх филозоп
Хотів сказать надгробне слово,
Та збився і почухав лоб;
Сказав: “Се мертвий і не дишеть,
Не видить, то єсть і не слишить,
Єй, єй! Уви! он мертв, амінь!”
Народ від річі умилився
І гірко-гірко прослезився
І мурмотав:“ Паноче, згинь”.

По-настоящему он дал себе развернуть философскую мысль только в последних строках поэмы. У Вергилия всё кончается на моменте, что Турн зря шмонал трупы, и Эней заставляет его ответить за это:

hoc dicens ferrum adverso sub pectore condit
fervidus; ast illi solvuntur frigore membra
vitaque cum gemitu fugit indignata sub umbras.

У Котляревского всё же добавляется философское резюме, которым и заканчивается "Энеида" в его варианте:

3 сим словом меч свій устромляє
В роззявлений рутульця рот
І тричі в рані повертає,
Щоб більше не було хлопот.
Душа рутульська полетіла
До пекла, хоть і не хотіла,
К пану Плутону на бенькет.
Живе хто в світі необачно,
Тому нігде не буде смачно,
А більш, коли і совість жметь.

---

И всё-таки "Энеида" во всех вариантах - великая вещь. Она в очередной раз доставила мне удовольствие, а "Нарнии" место в сортире.